Автор – Ирина Деребенко

Курсанты аэроклуба по четыре часа в день изучали конструкцию самолёта, слушали лекции по самолётовождению и к концу мая 1955 года Гагарин допускается к полётам – на учебный аэродром в Дубках. Курсанты должны были жить в палатках и сами готовить технику к полётам. Преподаватели и инструкторы отрабатывали детали полёта, начиная с посадки в самолёт и заканчивая приземлением.

«Прежде чем подняться в воздух, — писал Ю. А. Гагарин, — мы основательно изучили самолет Як-18, немало потрудились на аэродроме. Нам пришлось мыть машины, таскать баллоны, работать под руководством инструкторов и техников. Возвращались с аэродрома усталые, пропахшие бензином и маслом, в комбинезонах, на которых темнели масляные пятна». Вскоре курсантам выдали лётное обмундирование, шлемофоны.

Гагарин у своего первого самолёта Як-18

Первый самостоятельный полет — взлет, простой круг, посадка — Гагарин выполнил 1 июля. «Я вырулил самолет на линию старта, дал газ, поднял хвост машины, и она плавно оторвалась от земли. Меня охватило трудно передаваемое чувство небывалого восторга. Лечу! Лечу сам!». В день летали по четыре-пять раз.

Двадцать седьмого сентября курс в аэроклубе завершался; у Гагарина налёт 42,5 часа, 81 самостоятельный вылет, вся теория и практика на «отлично».

Юрий Алексеевич, ставший лётчиком-любителем, мечтал стать профессиональным лётчиком, мечтал о военном лётном училище. Директор Индустриального техникума написал на папке «Личного дела» Гагарина «Призван в ряды Советской Армии», а в райвоенкомате сделали пометку: «Призван на действительную воинскую службу и по его просьбе направлен для поступления в военное авиационное училище лётчиков». Зачислен он был в Чкаловское училище.

Гагарин в Чкаловском училище

А закончил Оренбургское – в 1957 году. Город Чкаловск переименовали снова в Оренбург.

Оренбургское военное лётное училище

Из Оренбургского лётного училища вышли более двухсот лётчиков-асов, героев Советского Союза.

С октября 1955 года по 8 января 1956 года (дата принятия присяги) Гагарин проходит курс молодого бойца: строевая подготовка, приобретение навыка стрельбы, заучивание устава. Юрий Алексеевич вспоминает те месяцы: «Все дни заняты учебой. Преподаватели здесь хорошие, но строгие, и командиры тоже. Бываем в Зауральской роще на занятиях. Здесь часто бывают морозы. Сегодня, например, мороз -29. Кроме того, дуют сильные ветры. Но мы привыкаем. Привыкаем к солдатской жизни. Нам это не очень трудно… Часто только приходится… драить пол».

После принятия присяги они становились курсантами-специалистами, их приписывали к определённому экипажу, звену и эскадрильи; начинались теоретические занятия, история и тактика полётов, ежедневный тридцатиминутный тренаж на приём и передачу азбуки Морзе.

Курсантов обучали распознавать марки и технические данные иностранных военных самолётов по силуэтам.

Затем начиналась собственно лётная подготовка: устройство двигателя, взлёты, посадки, полёты по маршруту, полёты строем, фигуры высшего пилотажа. Результаты заносились в лётную книжку, и на основании этих сведений присваивалось звание военного лётчика определённого класса.

Так как за плечами Юрия Алексеевича было обучение в аэроклубе, его делают помкомвзвода (помощник командира взвода) и присваивают сержантское звание.

После уже знакомого Гагарину Як-18 перешли к изучению реактивного самолёта МиГ-15 – более быстрого, манёвренного, более послушного в управлении.

МиГ-15

Миги лучше подходили для выполнения фигур высшего пилотажа, однако это была новая техника и её освоение было связано с немалым риском. Этот самолёт подпортил Юрию Алексеевичу много крови – Гагарин всё время совершал одну и ту же ошибку в технике пилотирования – высокое выравнивание профиля посадки. (Невысокие лётчики слишком низко сидят в самолёте, а у Гагарина был рост 162 см, это затрудняет определение расстояния до земли при посадке. Плюс недостаточное количество часов налёта на учебных самолётах.)

Его документы уже готовили на отчисление, но Юрий Алексеевич уговорил дать ему ещё шанс и, подложив под сиденье подушку и хорошо потренировавшись, он сажает самолёт как надо.

В октябре 1957 года окончил училище по первому разряду, 5 ноября ему присваивают звание «лейтенант», вручают диплом, значок «Военный лётчик 3 класса» и часы «Штурманские», производившиеся специально для выпускников Оренбургского училища.

В качестве места своей дальнейшей службы Юрий Алексеевич выбирает Арктику, «потому что там всегда трудно,… чувствовал себя сыном могучего комсомольского племени и не считал себя вправе искать тихих гаваней…». В то время полярный лётчик была очень престижной профессией, поспорить с ней могли лишь лётчики-испытатели. Если нет войны – это не значит, что нет места подвигу.
(Чтобы лучше понять эти слова Гагарина, предложите ребёнку прочитать роман Вениамина Александровича Каверина «Два капитана» или посмотрите фильм, снятый по этому роману.)

Не то что жить, а даже добраться туда было непросто. Поезд Москва — Мурманск, декабрь: «Мурманск встретил сильным ветром и метелью. Маленькие деревянные дома, очень скользкие деревянные тротуары и только кое-где видны многоэтажки». Получив в штабе авиации направление в далекий военный городок, Юрий Алексеевич поехал в Печенгу. Железная дорога была проложена по болоту, и поезд шел очень медленно. Часто проверяли пограничники. «За окном мелькали заснеженные сопки, карликовые березки, вцепившиеся корнями в громадные камни». В Печенге его встретили на машине, и снова дорога — уже до места службы.

Луостари — поселок на северо-востоке от Мурманска, в 13 километрах от норвежской границы и в 30 км от финской.

Военный аэродром в Лоустари

При аэродроме размещались три полка морской авиации: два боевых, один учебный. Летать было сложно, особенно в пасмурную погоду, – мало ориентиров, гористая местность. При взлёте сразу по курсу возникали две полукилометровые сопки, нужно было быстро набирать высоту и уходить в сторону. При посадке также нельзя было допускать малейшей оплошности – четвёртый разворот между сопок приходилось делать, снижаясь до высоты 400 метров. Воздушные потоки могли затянуть самолёт в каменистый овраг, по дну которого текла речка. Прибавьте сюда полугодовую полярную ночь и частые бураны – вот в таких условиях проходила дальнейшая служба Юрия Алексеевича.

Новички зимой не летали, осваивали теорию и занимались на тренажёрах. Первый раз Гагарину разрешили полетать весной 1958 года, потом снова обучение, занятия спортом, походы по местам боевой славы, чтение книг, общественная деятельность. Лётчик-сослуживец Леонид Хоменко вспоминает: «На втором году службы в части Юрий Гагарин стал отличным лётчиком, уверенно летал в заполярном небе, в сложных метеоусловиях. Он быстро понимал и осваивал самые трудные элементы воздушного боя.… Здесь, на Севере, он приобрел свою небесную «походку» и свой «почерк» в воздухе, постигал различные науки истребительной авиации».

Юрий Алексеевич научился летать в пургу, садиться на обледеневшую полосу, летать в полярную ночь, ориентируясь исключительно по приборам. На октябрь 1959 года у Гагарина была должность старшего лётчика и налёт 265 часов.

Здесь возрождается его увлечение идеями Циолковского – Юрий Алексеевич начинает бредить космосом. А роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» заражает его новой идеей – мирной космической экспансией.

(Экспансия – расширение зоны обитания или зоны влияния государства, народа или культуры.) (Также есть фильм, снятый по этому произведению.)

Можно было просто ждать чего-то такого — а можно было предлагать свои усилия к достижению желаемого.

После новости, услышанной по радио: «После запуска третьей космической ракеты, которая обогнула Луну, сфотографировала ее невидимую с Земли часть и передала фотографии на Землю», Гагарин, подал рапорт с просьбой зачислить его в группу кандидатов в космонавты». Звучал он так: «В связи с расширением космических исследований, которые проводятся в Советском Союзе, могут понадобиться люди для научных полетов в космос. Прошу учесть мое горячее желание и, если будет возможность, направить меня для специальной подготовки».

Рассчитывать на то, что кто-либо откликнется на подобного рода предложение, было безумием, поэтому пытается пробиться в лётчики-испытатели или в гражданскую авиацию.

Дело было к осени, когда несколько десятков человек пригласили на внеочередной медосмотр. Никто не представлял, куда и зачем идёт.

Кроме медицинского осмотра обычных вопросов о здоровье и семье, задавали три странных: «Желаете ли Вы летать на более современных типах самолётов, на новой технике? – на этот вопрос все лётчики давали положительный ответ; «Хотели бы Вы летать на новых типах самолётов и работать лётчиком-испытателем? – большинство давали своё согласие; «Хотели бы Вы полететь на ракетах вокруг Земли? – из десяти согласившихся, прошли отбор трое: Гагарин, Вязовкин, Шонин. Когда они вернулись в полк, из Москвы пришла бумага с приказом дать им максимальный налёт.

Гагарин Юрий и Шонин Георгий